Несколько лет назад я переехал с семьей в одну из Подмосковных деревень, в которой находилась дача моего старого друга, полковника в отставке — Бориса. А четыре года назад он окрестил моего сына и стал мне еще и кумом.
В июле этого года, вернувшись из отпуска чуть раньше своих домочадцев и пользуясь абсолютной свободой и тишиной в доме, лежа на любимом диване, пытался поймать вдохновение. По стечению обстоятельств, Борька в это время тоже был в отпуске и под бдительным оком жены и бригадира по совместительству, отдыхал (если так можно назвать катание тачки, газонокошение и прочие, совместно придумываемые по ходу заморочки) на своей даче. Надо сказать что, несмотря на то, что по жизни мы тасовались как бы по разные стороны баррикад, я его уважаю и где-то даже люблю. Может быть потому, что несмотря на взрослых детей и внуков, он такой же разгильдяй, как и я, а может потому, что по Зодиаку мы оба «близнецы» и холерики, а скорее всего потому, что он оттуда — из моей молодости. Но я всегда искренне рад его приезду в, теперь уже нашу, деревню.
Еще в прошлом году его сосед по даче и по совместительству шурин-Женька нашел какой-то платный пруд в двадцати километрах от нашей деревни и регулярно, причем весьма продуктивно туда ездил. Несколько раз я сам видел его чистящим вполне приличных карпов и лещей, привезенных, якобы, с рыбалки. По его словам: «Там вокруг озера пронумерованные мостки. Мосток, на котором двоим вполне комфортно, стоит 1000 рублей. Плюс по сто рублей с человека, за доставку туда и обратно на моторной лодке. Если наловишь больше положенных пяти килограммов, лишнее оставляешь в их садке. Но, чтобы не отдавать пойманную добычу, можно спрятать пару карпов за пазуху, вряд ли они будут обыскивать. Ловить лучше всего на вермишель в виде „звездочек“, которую нужно предварительно отварить.
Насаживаешь несколько таких звездочек на крючок, а чтобы они не соскочили, на конец крючка насаживаешь зернышко вареной кукурузы. Да, ехать туда нужно по грунтовой дороге, так что особо не разгонишься. И желательно в будний день, так как на выходных все 40 мостков могут быть заняты…».
Исподволь выведанная информация не давала покоя и требовала реализации. Но сначала надо было приготовить снасти и определиться с транспортом.
— У меня после отпуска пустой бак и вообще, на твоей «кореянке», Борис, мы будем выглядеть посолидней. А я на всякий пожарный прихвачу свою книжку и диск с песнями. Если место и вправду клёвое, плотнее познакомимся с руководством и будем ездить, когда захотим…
— Да, я-то ничего против не имею, но у меня подвеска постукивает и клиренс низковат. А насчет бензина, кум, не беспокойся, бак я тебе залью…
В общем, школа контразведки на этот раз была убедительней, и мы решили ехать на рассвете следующего дня на моей «шестерке». Чтобы не тревожить утренней суетой его домашних, взяв четыре удочки, прочие рыболовные причиндалы, а также полтора литра водки и кучу привезенной из Москвы закуски, мы отправились ночевать ко мне. Ближе к полуночи, скушав вдвоем литр и обсудив слабое политическое влияние, при подозрительной экономической стабильности отечества, мы угомонились.
Проснувшись в начале шестого утра, замесили на постном масле кусок теста, отварили горсть перловки, накопали два десятка червей, упаковали все это в багажник и тронулись.
— Я, кум, думаю, что сначала надо съездить в Можайск, купить на станции и положить в багажник рыбку, а уже потом ехать на рыбалку, предложил продуманный Борька.
— Да ладно, на фиг надо ехать двадцать пять верст в обратную сторону? К тому же, до вечера она в багажнике протухнет. Женька ведь там постоянно ловит. Неужели мы с тобой ничего не поймаем?! В крайнем случае, купим на месте. Наверняка они там продают…
В ходе дискуссии, каждый остался при своем мнении, но Боря настаивать не стал. В общем, проехав километров шесть по асфальту, мы, согласно Женькиным инструкциям, свернули на грунтовку, которая должна была привести к тому самому пруду. Что касается дороги, то она была не просто плохая, это была натуральная «стиральная доска», поэтому двенадцать километров до места мы преодолевали около часа.
Заехав на стоянку возле живописного, окантованного сосновым лесом огромного, вытянутого километра на полтора пруда, около 7 утра мы вышли из машины. Едва показавшееся из-за верхушек сосен солнышко, приятно ласкало кожу и радовало глаз.
— Здравствуйте, — добродушно пропели мы неспешно идущему по территории мужику нашего возраста.
— Здравствуйте, — в тон нам ответствовал он.
— Вы здесь главный?
— Я не главный, руководство живет в Одинцово, а я местный житель, присматриваю здесь за хозяйством.
Мы познакомились. Не высвечивая себя, кум представил меня, как писателя и барда. На что я, достав из машины книжку, с улыбкой вручил ее Юрию Иосифовичу. Надо сказать, что отчество «присматривающего за хозяйством», слегка насторожило.
— Как рыбка-то? Ловится? — поинтересовался кум.
На этот вопрос, кровно заинтересованный в нас, как в клиентах Юрий Иосифович ответил с нееврейской смелостью:
— Вы знаете, последнюю неделю рыба почти не ловится. Видимо, погода меняется.
— Как, вообще не ловится?!
— Нет, ловится, но очень плохо.
Продолжая вытаскивать из багажника снасти, мы с кумом переглянулись.
— А купить-то у вас рыбки мы сможем?
— Нет, мы сами здесь не ловим, нам запрещено.
Ну-ну. Поверить в то, что, сидя возле озера в ста сорока километрах от руководства, Юрий Иосифович сотоварищи ночами не обтягивает свои владения волокушей, ни я, ни Борька в силу нашей испорченности не могли. Ну да ладно, сделав вид, что поверили, мы выгрузили удочки, подсачники под крупную рыбу, а также рюкзак с харчами и направились к вагончику. Его стены представляли собой импровизированные витрины, на которых были развешаны различные рыболовные снасти, прикорм и прочая хренотень для ловли. По другую сторону прилавка сидела скучала пятидесятилетняя мадам со слегка потускневшими, от увиденного за это время глазами. Выписав нам путевки, зазря пропадавшая от недостатка мужского внимания Татьяна, тем не менее, заявила, что мы должны ей еще сто рублей «за доставку». Это был второй неприятный момент.
— Вы, Татьяна, как-то определились бы уже с Юрием Иосифовичем. Только что мы говорили с ним по поводу оплаты, и он назвал нам сумму, которую мы должны заплатить. А у вас еще какие-то сто рублей появились…
Высказав, скорее по инерции свои претензии, мы заплатили полторы тысячи и загрузились в старенькую «казанку» с маломощным подвесным мотором. Метров через пятьсот наша лодка причалила к мостку с цифрой «19», который мы, по совету Женьки, выбрали.
— Когда захотите вернуться, повернете шест с цифрой красной стороной в сторону пруда. Я периодически выезжаю, увижу этот сигнал и заберу вас, — растолковывал нам рулевой «казанки» — «непьющий» (не считая сегодняшнего опохмела), неопределенного возраста Андрюха.
Насадив на восемь крючков червей, тесто, перловку, кукурузу и прочие деликатесы, мы закинули все четыре удочки. Так вышло, что на рыбалке в последний раз я был лет сорок тому назад. Гастрономические пристрастия тарашки того времени, которую я — четырнадцатилетний пацан сумками таскал домой с берега Каспийского моря, были весьма примитивны — черви. С тех пор многое изменилось, а может быть сказывалось влияние столичного мегаполиса. Короче, или мы насадили не то, на что в этот день хотелось клюнуть обитателям этого пруда, или в нем уже давно ничего не было, но четыре наши поплавка в течение добрых получаса ни разу даже не шевельнулись.
— Нет, кум, так не пойдет. Ну какая, уважающая себя рыба клюнет, если мы оба трезвы, как Вова Путин перед саммитом большой семерки? Ладно, я за рулем, а ты-то какого ждешь? — изрек я, оттягивая момент истины.
Борька достал бутылку, а я в поисках стакана вылез на крутой берег, где метрах в десяти был столик, две лавочки и поленица уже готовых дров. Не обнаружив нигде стакана (за такой сервис — им не платить, а морды надо бить), я пошел к соседнему мостку, где сидели еще два бездельника с удочками. Поздоровавшись и для приличия поинтересовавшись их рыбацкими успехами, я взял у ребят разовый стаканчик и вернулся к, гипнотизирующему мертвые поплавки, Борьке.
Мы с кумом посмотрели друг другу в глаза и осознав, как дешево нас развели, начали, как идиоты, гоготать. Истерика продолжалась минут десять. Не знаю, как Борька, но лично я так не смеялся уже лет двадцать. Насмеявшись, думаю рублей эдак на 800, вытирая появившиеся от смеха слезы, мы выбрались на берег, сели за столик. Кум, наконец, остограммился и мы перекусили.
— Зато на природе, — подкалывал себя и меня кум.
— Нет, ну на чистом русском языке сказал же Иосифович, что рыба не ловится… Как мы с тобой могли так лохануться, Борь? И ничего ведь не предъявишь, он же нас честно предупредил.
Вернувшись к сиротливо покачивающимся, как клизмы забытые в жопе, поплавкам, мы проверили, не было ли поклевки. Если какая-то сволочь и водилась в этом пруду, то она категорически игнорировала и нас и наши дары. Несмотря на это мы пребывали в весьма благодушном и приподнятом настроении. Начинало пригревать солнышко и на сдачу мы решили искупаться. Правда, блюдя интересы еще на что-то надеющихся товарищей на соседнем мостке, без фанатизма. Омыв свои бренные телеса, мы вылезли на мосток и, повернув шест с дощечкой номер «19» красной стороной в сторону пруда, стали собирать вещи.
— Если, кум, здесь и была рыба, то очень давно, потому как ни одна нормальная рыба мимо такого жирного и красивого червя, которого я ей насадил, не проплыла бы. Сам бы ел, а она, сука, побрезговала. Может быть ей надо было черную икру на крючок насаживать?
— Я тебе, Серега, больше скажу. Вряд ли мы здесь и лодку дождемся, — обронил, видавший виды отставной контрразведчик.
— Да, ладно.
— Ладно, не ладно, а надо, кум, идти.
В общем, взобравшись на крутой берег, мы тронулись в сторону наших соседей справа. Оказалось, что в отличие от нас, они не забыли записать номер телефона главного прудового афериста. Позвонив, мы вежливо попросили этого «мавроди на природе» прислать за нами лодку, а сами присели на один из пустующих мостков и припалили по сигаретке.
— Да, кум, давно я так не попадал…
— Не сыпь мне соль на сахар, Борь, лучше налей себе трохи…
Минут через пятнадцать подъехал «непьющий» Андрюха.
— Ну, много поймали? — дохнув перегаром, поинтересовался он для приличия…
— Да не стали вас грабить, килограммов восемнадцать на двоих взяли, хватит, с трудом приподняв рюкзак, как можно убедительней обронил я.
У рулевого чуть глаза не вылезли. Видно знал падло, что там нет ни хрена.
— Да ладно, не бреши.
— Серьезно, какой мне смысл врать? Сейчас доедем, покажу, — продолжал интриговать я Андрюху.
У причала в приподнятом настроении беседовали Юрий Иосифович и еще какой-то вовремя похмеленный мужик.
— Ну как, ребята, рыбалка? Что-то вы рановато.
— Да хватит уже, не хотим с первого раза вас сильно грабить. А то больше нас сюда пускать не будете…
— Что поймали?
— А что здесь, Иосифович, кроме мандавошек можно поймать?
— Ну почему? Ребята ловят.
— Ну ловят, так ловят, а мы, пожалуй, поедем и дома дел хватает.
— Нет, правда, мужики ловят. Сейчас похуже, а месяца три назад, когда сюда пустили две тонны малька…
— Ну ладно, Юрий Иосифович, мы оставим вам телефон и как только в пруд запустят рыбу, вы нам позвоните…
Минут через пятнадцать после нашего отъезда, почувствовав в машине какой-то запах, я обратил внимание на приборы. Стрелка температуры показывала около 120 градусов, а из-под капота валил пар. Вот только этого не хватало…
Мы остановились, открыли капот. Отвернув крышку радиатора, Борис чуть не обжег руку:
— Кум, да у тебя радиатор пустой!
— Как пустой?!
— А вот так. Нет там ни хрена!
— А что там должно быть?
— Как что? Охлаждающая жидкость — тосол!
— И что теперь делать?
— У тебя вода есть?
— Есть.
Я притащил из багажника пятилитровую фляжку родниковой воды, которую из принципа (как чувствовал) забрал с мостка №«19» обратно в машину. Мы залили в радиатор всю воду и, сделав, дабы охладить движок, пятнадцатиминутную паузу, тронулись дальше. Проехав еще минут десять, остановились снова, так как стрелка температуры опять поползла к стоградусной отметке.
Пока машина от нас отдыхала, расположившийся с самобранкой на крышке багажника Борька шандарахнул еще стопочку, а я, облизнувшись и закусив, пошел пошляться по окружавшему дорогу лесу. С божьей помощью, наконец-то, добравшись до асфальта, мы вновь остановились остудиться.
— Кум, сворачивай налево, доедем до Ивакино, там есть станция техобслуживания. Сделаем машину и поедем за рыбой в Гагарин.
— Боря, не мудри. Нет там никакой станции. Я поеду, куда хочешь, но давай сначала доедем до моего дома, перекусим, отдохнем. Потом зальем полный радиатор воды и если температура не будет шкалить, поедем хоть к черту на рога. Куда ты меня на неисправной машине тащишь? Не хватало нам только, чтобы движок где-нибудь на ебенях заклинило…
Видимо, мои аргументы были убедительней и мы повернули направо — к своей деревне. Залив полный радиатор, мы завели машину и, как порекомендовал по телефону наш главный деревенский автомеханик жуликоватый Олег, оставив движок работать вхолостую, довели температуру до 90 градусов. А когда включился вентилятор (значит термостат работает), выключили движок и пошли в дом. Перекусив и послушав новости, мы все-таки решили ехать в Гагарин.
— Говорил тебе, кум, нужно было с утра купить рыбу в Можайске на железнодорожной станции. Теперь-то, там уже никого нет, туда надо с утра.
— Ну кто же знал, Борь?
В общем, выгрузив удочки и поставив в багажник пару фляжек чистой воды, через пару часов мы выехали на асфальт и направились в сторону Смоленщины. До Гагарина было около 70 километров. Я несколько раз ездил в ту сторону и знал, что перед поворотом в город, — прямо на Минском шоссе есть хороший рыбный рынок. Стрелка температуры, слава богу, держалась стабильно на отметке 80 градусов.
Остановившись напротив рынка, короткими перебежками мы перебрались через «минку». Рынок состоял из двух десятков разнокалиберных ларьков, палаток и магазинчиков в которых продавали: копченых лещей, сомов, миног, а также балыки из всех видов рыб вплоть до деликатесных угрей. Проще сказать, чего там только не было! А не было там именно свежих лещей и карпов.
Не без труда, отбиваясь от бойких на язычок дородных продавщиц, мы обошли все палатки.
— Что же делать? Без рыбы возвращаться стремно, — нарочито громко завели мы разговор.
— А что вы ищите? — включилась в разговор сорокалетняя востроглазая «девчонка» из последней палатки.
— Да, ты понимаешь, вчера поехали с ночевкой, ну с понтом на рыбалку… Короче, нам нужны вещественные доказательства в виде свежих карпов, лещей и плотвы.
— Попали вы, ребята. Нигде вы сейчас ничего не найдете, — посочувствовала, слету въехавшая в пикантную ситуацию «девчонка».
— А в Гагарине мы ничего не возьмем?
— Там на рынке торгуют свежей рыбой максимум до часу дня. Не верите? Я могу прямо сейчас позвонить подруге, она там главная.
Результат разговора с Надей, как звали подругу, был неутешительным.
— Никого там уже нет. Времени-то — третий час…
— Но, где-то все же можно достать?
— Это вам нужно до Карманово ехать. Там на водохранилище браконьеры ловят круглосуточно.
— А далеко это?
— Сейчас свернете направо и проедете семь километров, доедете до Гагарина. Потом через город и выедете с другой стороны, там будет указатель. А километров через восемьдесят будет Карманово.
Поблагодарив за информацию и пообещав непременно вернуться для более тесного знакомства, мы рванули в Гагарин. На рынке, куда кум меня все-таки заставил заехать, рыбные ряды действительно были пусты. Определившись с помощью прохожих с направлением, мы поехали дальше. Как гласит народная мудрость: «бешеной собаке — сто верст не крюк»…
Провожая глазами проплывающие мимо Смоленские деревушки, где-то через час мы въехали на главную улицу Карманова и остановились возле аптеки, на ступеньках которой, скучая из-за отсутствия клиентов (чай не вино-водочный), точили лясы две жопастенькие молодухи в белых халатах.
— Девчата, здравствуйте. Простите, что отвлекаем. Тут такое дело. Мы сами из Москвы, а под Можайском у нас дача. В общем, вчера поехали с подругами отдохнуть, а женам сказали, что на рыбалку. Короче, без рыбы нам возвращаться никак нельзя…
Усмехнувшись, но тут же проникнувшись серьезностью нашей ситуации, «девчонки» рассказали нам, где найти дом главного местного браконьера — Саньки Петрова.
— Если даже у него самого рыбы нет, он всех рыбаков знает, позвонит и ему привезут, сочувствуя, обнадежили нас бедовые девчонки из кармановской аптеки.
— Ну спасибо, девочки. Прямо и уезжать от таких красавиц жалко. Может, останемся, кум?
— Обязательно, но только в следующий раз. Ладно, девчонки?
Судя по реакции, аптекарши ничего против нашего возвращения не имели. Пообещав непременно вернуться и в полной мере отблагодарить их, мы поехали искать «дом, в трех кварталах, но не бревенчатый второй от поворота, а тот, что за ним — новый кирпичный…».
За деревянным забором лениво тявкал прикованный к будке «друг человека», явно не дворянской породы.
— Ты, Борь, меня извини, но дальше я не пойду. У меня нервы слабые, к тому же в Саратове меня менты собаками уже травили и у меня на них аллергия.
— Да?
— Да.
Стоя возле калитки, я наблюдал за кумом. Тот спокойно (а хрена ему, пузырь-то уже добил, не то что я, — мудила за рулем) прошел мимо сразу забившейся в будку и примолкшей шавки и начал тарабанить в дверь нового особняка. Минут через пять вышла какая-то бабка. Кум с ней побеседовал и вернулся.
— Ну что, дома нет, да?
— Умер три дня назад.
— Да ладно?
— В натуре.
— Охренеть…
Неспешно проехав по главной Кармановской улице, мы не встретили ни одного более-менее подходящего по возрасту или, на худой конец, трезвого мужика. Улица заканчивалась. От остановки автобуса отклеился какой-то ханурик с полторашкой пива в руках. Покачиваясь от жизненных трудностей, он вышел на дорогу и поднял руку.
— Кум, не останавливай, он бухой, — упредил меня Борька, но я уже притормаживал.
— А кого тут искать? Может этот что подскажет…
— До Малютино довезете? — засунув голову в окошко кума, дохнул перегаром молодой алкашенок с шальными глазами.
— А где это?
— Километров десять по асфальту.
— Слышь, земляк, мы тебя довезем, если ты поможешь нам найти свежих карпов, лещей или плотвы. Но только нам нужна свежая рыба.
— Да, какой базар? Едем!
И это чудо среднерусской природы открыло заднюю дверь и вперлось в салон.
По дороге мы узнали, что зовут его Санек, что ему двадцать два года, что живет он с бабкой, а в Гагарине у него девчонка, от которой он, собственно, и возвращается. Предложив нам глотнуть из своей замусоленной бутылки, хамоватый Санек начал колхозный базар по разводке заезжих москвичей на пузырек водки.
— Слышь ты, мудила, может тебе вдогонку еще и денег дать?!
— А че, я не откажусь.
— Ну выходи, я тебе сейчас дам, только смотри, чтобы нести не тяжко было.
Решив поставить молодое хамло в стойло, я стал притормаживать. Когда, сквозь алкогольный туман до Санька дошло, что он грубанул, он начал с темы съезжать.
— Да не, я так. А че я такого сказал?
— Мы тебя бесплатно везем, ты еще ни хрена нам не нашел, а уже кружишь на пузырек. Возле задницы у тебя не кругло?!
Явно не московская феня несколько обескуражила и осадила нашего «сусанина», и он на время притух. К этому моменту мы уже въехали в следующую деревню и подрулили к двухэтажному многоквартирному дому из силикатного кирпича.
— Здесь на втором этаже живет парень, у него всегда есть рыба.
— Мне с тобой идти?
— Да, пошли.
Мы поднялись на второй этаж. Санек позвонил в правую квартиру. В проеме приоткрытой двери показался худощавый торс, слегка прибитого семейными проблемами тридцатилетнего парня. Может потому, что не было возможности выпить (жена, дети), а может потому, что визит Санька с каким-то мужиком кавказской наружности был ему не по душе, но особого энтузиазма он не проявил и из квартиры не вышел.
— Вот, Николай, мужикам рыбы надо. Ни чем помочь не можешь?
— Нет у меня рыбы. Езжайте в Суханово.
— Нет, в натуре надо. Нормальные мужики…
— Я говорю тебе, нет у меня рыбы. Я этим уже не занимаюсь. Езжайте в Суханово, там найдете.
В следующей деревне, ведомые неунывающим Саньком, мы остановились уже возле частного сектора. Минут через десять Санек вернулся с таким же молодым, как сам, но как ни странно, трезвым парнишкой.
— Вот, Ванек знает, у кого есть рыба. Поехали, — комиссарил, уже допивший свое пойло, Санек.
Я развернулся к устроившимся на заднем сидении хлопцам.
— Слышь, дружище, как далеко деревня, куда мы едем? — обратился я к Ване.
— Километров семь. Деревня там небольшая, но к дому мы подъехать не сможем. Машину оставим на краю, а сами перейдем через деревянный мостик, а на другом конце будет дом Гришки. У него должна быть рыба.
Свернув на грунтовку, мы поехали в указанную Ванькой сторону. От него мы узнали, что в их районе в последнее время участились случаи угона машин, что работает целая бригада. Что гонят их в Тульскую область, где перебивают номера и продают. Осведомленность Вани, насторожила и меня и кума. Между тем, ехать нужно было очень аккуратно, потому как, если бы мы угодили в полуметровую, пробитую видимо тракторами колею, которую я изо всех своих «чайниковых» сил старался оставлять посередине, то сами ни за что не выбрались бы. Когда, через полчаса такой езды, стрелка датчика температуры стала снова уползать за девяносто градусов, Ванька велел остановиться.
— Приехали.
На всякий случай я решил развернуть и поставить машину по ходу. С трудом выполнив этот маневр, я выключил движок. Кум и пассажир вышли из машины и направились вслед за Ванькой по узкой просеке. Решив перестраховаться, я полез в «бардачок», где у меня всегда валялся старенький складной нож. Не найдя ножа, я в сердцах захлопнул дверку и поспешил за ушедшей вперед тройкой. Вокруг был глухой лес, а солнышко клонилось к закату. Метров через двести мы перешли через хлипкий деревянный мостик, а еще метров через триста подошли к одинокому бревенчатому дому. Вошедший в дом Ванек, через пару минут вернулся с мужиком под центнер весом, в грязной майке, с десятидневной щетиной и опухшей рожей.
— Вот приехали, Михалыч, с людьми. Им нужна рыба.
— Да у меня нет нихера, я уже неделю квашу.
— Ну может, в холодильнике что осталось?
— Да есть там килограммов восемь судака. Возьмете? — обратился он к нам с кумом.
— А чего-нибудь попроще нет? Лещей, к примеру…
— Щас гляну, где-то были.
Михалыч вытащил из морозилки стоявшего на терраске холодильника пакет с шестью замороженными подлещиками.
— Ну вот то, что надо. Сколько тебе за них?
— Да, рублей… тридцать.
Стараясь опередить полезшего за деньгами Бориса, я сунул берендею приготовленный заранее полтинник. Уже доставший портмоне кум, легкомысленно светанув аборигенам его нехилое содержимое, добавил еще сотку и, наскоро попрощавшись, мы пошли к машине.
Сели, я повернул ключ зажигания, стартер застрекотал, но машина не заводилась. Такого с ней никогда раньше не было даже в лютые зимы. Если бы я не уходил от нее последним, то заподозрил бы в кознях наших провожатых. Но последним от машины уходил я и никто из них ничего не мог намутить, даже при желании. Сделав несколько попыток завести это чудо удмурдской сборки, я повернулся к куму.
— Писец всему…
— Открывай капот, сказал посерьезневший Борис, и все вышли из машины.
— Может с толчка заведется?
— Не, на хер нужно, лично я толкать не буду. Я пошел домой, — решительно заявил Санек и, не удосужившись проститься, пошел напрямик через поле.
— Вань, далеко до его деревни?
— Нет. Через поле — километра три.
— А что он из себя представляет, этот Санек?
— Да так, отслужил и бухает по черному. У бабки пенсию забирает.
Мы с кумом переглянулись. Солнце было совсем низко. Перспектива ночевать в этой глухомани, с учетом непонятного и, в общем-то, настроенного к нам, не очень дружески Санька, мало улыбалась. Кто его знает, что у него на уме?
От машины нам уходить нельзя, под рукой, как назло, на случай обороны ничего серьезного нет. Вернется попозже этот Санек с тремя-четырьмя пьяными кентами и кусками арматуры, и никто не знает, чем закончится наше путешествие. Ведь для обитателей этого нищего края пять-шесть тысяч — солидные деньги. Мы втроем попытались толкнуть машину. Я резко запрыгнул за руль, но эта сука не хотела заводиться категорически.
— Неси, кум, отвертку и ключ на десять.
Ковыряясь в багажнике, я вспомнил, что и отвертку и этот самый «ключ на десять» пару дней назад, собирая вешалку, я занес в дом, и они мирно покоятся в шкафу прихожей. Но, слава богу, нашлись ржавые пассатижи и старенькая стамеска.
Протрезвевший кум иронически оценил мой инструментарий и открутил пассатижами три болта на крышке воздухоочистителя.
— В карбюраторе бензина нет, кум. Скорее всего мембрана бензонасоса запала. Попробуй покачать вот этот рычажок.
Минут пять, моделируя дальнейшее развитие событий, я интенсивно качал вверх-вниз дурацкий рычажок. Результат, в чем я почему-то и не сомневался, был нулевой. Машина не заводилась. После меня рычажок, с тем же успехом, качал Ванька. Потом снова я, потом кум. И когда минут через сорок, уже отчаявшись, я в очередной раз повернул ключ, раздался рев заведенного двигателя. Слава тебе, Господи!
— Быстрее собирайте все в багажник и закручивайте гайки на воздухоочистителе, — стараясь перекричать рев двигателя, заорал я, боясь убрать ногу с акселератора.
Мужики наскоро покидали в багажник все причиндалы и прыгнули в машину. Когда мы доехали до Ванькиного дома, уже смеркалось. Поблагодарив парнишку, мы дали ему полтинник и воодушевленные тем, что живыми вырвались из этого захолустья, рванули в сторону Гагарина.
Когда через пару часов мы подъехали к моему дому, уже стемнело. Нарвав во дворе крапивы, мы обложили ею наш оттаявший «улов» и поехали к куму.
Сдержано похваставшись добычей перед домочадцами и Женькой, мы, наконец-то, вздохнули, сели за накрытый подкумком (так я называю Борькину жену — Марину), стол и с устатку накатили по сто граммов водки.
— Да, кум, съездили мы на рыбалочку. Это самая дорогая рыба, которую я когда-либо покупал. С учетом бензина, она обошлась нам в две с половиной тысячи рублей. Представляешь, сколько бы мы на эти деньги купили рыбы?! — разомлев, разгольствовал я.
— Да хер с ними, с деньгами. Главное, кум, мы вернулись…
Неспешно вспоминая и анализируя перипетии прошедшего дня, мы скушали первую бутылку и перешли на философские темы. Когда добивали второй пузырек, Борька вдруг выдал:
— Надо, кум, копать пруд.
— Зачем?
— Потому что без пруда, не вынешь деньги из трудяг…
— Сам придумал?
— А то, — пьяненько улыбался кум.
— Ну, тогда наливай!
Во втором часу ночи Борька проводил меня до машины и мы, как прыщи на пациентах Кашпировского, рассосались по своим берлогам…
…Приехав на дачу через неделю, кум по запаху обнаружил забытых в суматохе лещей в нижнем отсеке холодильника и выкинул их на помойку…
